Насколько я понимаю реальность, материальные и этические выгоды свободного рынка настолько очевидны и ошеломляющи, что я не могу легко осознать тот энтузиазм, который многие люди испытывают по отношению к активному вмешательству государства в рыночные процессы.
Но я также понимаю и другую часть реальности: моя уверенность в свободных рынках, наряду с моим настороженным отношением к государственному вмешательству, ставит меня в относительно незначительное меньшинство.
Те из нас, кто хочет, чтобы правительство оставалось небольшим и строго ограниченным — и, следовательно, кто хочет, чтобы у отдельных лиц была очень широкая свобода действий для принятия любых мирных решений на рынках, которые они пожелают, — значительно уступают по численности тем, кто не доверяет рынкам в том, что касается предоставления достаточного количества товаров достаточному количеству людей.
Откуда такое недоверие? Что должны иметь в виду искренние противники свободного рынка, чтобы мотивировать свой энтузиазм по поводу замены рыночных процессов правительственными командами? Вот мои предположения относительно того, что имеют в виду самые искренние противники свободного рынка.
Общий объем материальных благ, доступных человечеству, в значительной степени не зависит от человеческих действий и институтов.
Богатство просто случается; оно возникает автоматически под воздействием природных или исторических факторов практически без участия людей. Действия людей (и институтов, которые ими управляют) определяют только распределение этого богатства, а не его количество или качество. Отсюда следует, что если у одних людей больше богатства, чем у других, то причина может заключаться только в том, что богатым людям просто повезло или, что более вероятно, они пользуются некоторыми незаслуженными преимуществами перед другими людьми — преимуществами, которые позволяют им несправедливо накапливать большие суммы богатства.
Поскольку ни деятельность человека, ни общественные институты не оказывают заметного влияния на общее количество материальных благ, налоговые ставки и меры регулирования никак не уменьшают накопленные человечеством богатства. Эти меры влияют только на распределение даров природы, но не на их количество.
Цены и заработная плата произвольны и устанавливаются сильными вопреки интересам слабых.
Поскольку богатство «производится» независимо от действий человека, цены и заработная плата определяют только то, как это богатство распределяется между покупателями и продавцами, а также между работодателями и наемными работниками. Высокие цены распределяют больше богатства между продавцами и меньше — между покупателями, в то время как низкие цены приводят к обратному результату. Высокая заработная плата распределяет больше богатства между рабочими и меньше — между служащими, в то время как низкая заработная плата приводит к обратному результату.
Государственный контроль над ценами и заработной платой почти не влияет на производство материальных благ; такой контроль — или его отсутствие — определяет только распределение богатства между покупателями и продавцами. Из этого следует, что выступать против подобных законов о минимальной заработной плате — значит поддерживать интересы жадных работодателей за счет работников, в то время как противодействие использованию предельных цен для предотвращения «взвинчивания цен» свидетельствует о поддержке интересов жадных торговцев, а не потребителей.
Мотив получения прибыли антисоциален.
Если общая сумма богатства не зависит от действий человека, то стремление к прибыли есть стремление к неоправданно большой доле этого богатства. Искать прибыль — значит пытаться отнять у своих собратьев справедливую долю богатства. Апологеты предпринимателей и предприятий, ищущих прибыли, являются, таким образом, апологетами грабежа. Эти апологеты могут искренне не знать о хищнической природе стремления к прибыли, но это невежество не оправдывает то, что они помогают грабителям.
Коммерция антисоциальна, поскольку ее движущей силой является мотив прибыли.
Поскольку мотив получения прибыли антисоциальен, все, что им движет, например коммерция, также антисоциально. Коммерция — это средство, с помощью которого хитрые, изворотливые и привилегированные люди получают выгоду за счет доверчивых, честных и угнетенных.
Правительства, избранные демократическим путем, выражают волю народа, и эта воля священна — и по-настоящему благая — до тех пор, пока люди не будут введены в заблуждение ложными представлениями, распространяемыми плутократами и их корыстными апологетами. К сожалению, обычные люди легко поддаются влиянию идей и идеологий, которые противоречат их истинным интересам.
Иногда, к счастью, люди понимают свои истинные интересы и голосуют соответственно, как это было, например, в США, когда они избирали Франклина Рузвельта, Линдона Джонсона и Барака Обаму. Тем не менее, слишком часто невинных людей обманывают — особенно жадные корпорации и наемники этих корпораций — заставляя голосовать против их истинных интересов, как это, очевидно, произошло, когда они голосовали за Рональда Рейгана и Дональда Трампа.
Эта печальная реальность оправдывает многие недемократические средства коллективных действий, направленные на продвижение истинных интересов народа. Такие действия происходят, когда благонамеренные и умные правительственные администраторы и судьи устанавливают контроль над рынками, который не могут установить избранные должностные лица, так как слишком коррумпированы или трусливы.
Работать на демократическое правительство — в качестве выборного должностного лица или государственного служащего — благородно; вот почему мы называем их «государственными служащими».
По крайней мере, работая на правительство или некоммерческие организации, занимающиеся ограничением торговли, следует избегать работы в коммерческом секторе, ориентированном на получение прибыли.
Государственные служащие, руководствующиеся общественными интересами, самоотверженно трудятся над «предварительным распределением» или «перераспределением» плодов экономической щедрости природы от жадных и привилегированных, которые хватают больше, чем им причитается по праву, к кротким и угнетенным, чья единственная надежда на достойный уровень жизни заключается в успехи их лидеров в правительстве.
Весь общественный порядок, включая экономический, исходит от правительства.
На самом деле не существует такого понятия, как «невмешательство» или что-то даже отдаленно похожее на него. Если правительство защищает собственность и контрактные права в соответствии с принципами, отстаиваемыми сторонниками свободного рынка, такими как Ф.А. Хайек, Милтон Фридман и Дейрдре Макклоски, оно не менее активно вмешивается от имени определенных групп (в основном, деловых кругов), чем когда оно перераспределяет собственность и ресурсы, используя такие методы, как промышленная политика и конфискационное налогообложение.
У правительства, являющегося источником всего общественного порядка, просто нет иного выбора, кроме как предпочесть один конкретный вид порядка другим возможным. Гуманное правительство вмешивается, используя такие инструменты, как тарифы и перераспределительное налогообложение, чтобы обеспечить бедным и угнетенным более широкий доступ к материальным дарам природы. Жестокое правительство вмешивается, используя такие инструменты, как защита «прав частной собственности» и низкие налоговые ставки, чтобы гарантировать, что богатые и могущественные сохранят свои несправедливо большие доли природных богатств.
Приведенный выше список не является исчерпывающим перечнем соответствующих убеждений, которых придерживаются противники порядка свободного рынка. И не все противники этого порядка придерживаются всех вышеперечисленных убеждений.
И многие из этих убеждений, если их придерживаться, отличаются в деталях от того, как они описаны здесь. Тем не менее, описанные выше убеждения — независимо от того, придерживаются ли их сознательно или просто в качестве неосознанных предположений — широко распространены среди многих противников свободного рыночного порядка.
Нет необходимости говорить, что эти убеждения, я уверен, глубоко ошибочны. Но ошибочны они или нет, такие убеждения широко распространены и во многом объясняют враждебность населения к порядку свободного рынка. Эти убеждения должны быть опровергнуты, если мы хотим, чтобы порядок свободного рынка выжил.